Мельник А.Г. "Город юродивых" // Юродивые в русской культуре: Сборник научных статей. Труды Государственного Исторического музея. Вып. 197. М., 2013. С. 140-149

А.Г. Мельник «Город юродивых» При рассмотрении истории под антропологическим углом зрения всегда возникает соблазн представить себе духовную атмосферу, в которой жили люди того или иного локального сообщества. Однако в отношении сообществ далекого прошлого осуществить это довольно трудно из-за явной нехватки соответствующих источников. Тем больший интерес вызывают периоды, достаточно полно обеспеченные источниками. Именно таким периодом является история Ростова с середины 1560-х гг. до конца XVI столетия. К подобным источникам, в первую очередь, относятся жития местных подвижников благочестия – юродивого Иоанна Власатого, юродивого Артемея Третьяка и преподобного Иринарха затворника. Первые два произведения носят характер коротких записок, видимо, составленных вскоре после смерти этих юродивых, то есть в конце XVI или в начале XVII в. 1 Оба текста не подвергались специальной литературной обработке и, вероятно, более или менее верно передают основные обстоятельства биографий подвижников. Житие Иринарха написано его учеником иноком Александром, очевидно, вскоре после смерти преподобного, последовавшей в 1616 г. 2 Оно весьма богато фактическими сведениями о святом, поскольку автор жития прожил рядом с ним 30 лет и близко его знал 3. К этой же группе источников следует отнести житийные фрагменты службы московскому юродивому Иоанну Большому Колпаку, который до того, как перебраться в столицу, жил в Ростове. Блаженный умер в Москве в 1589 г., а служба ему была составлена в первые последовавшие годы 4. В житии юродивого, написанном в середине XVII в., эти фрагменты были существенно дополнены и переработаны 5. В частности, если в службе ничего не говорится об издевательстр. 140 ствах жителей Ростова над блаженным, то в его житие этот традиционный для агиографии юродивых топос оказался включенным 6. Очевидно, если не в деталях, то хотя бы в целом важнейшие обстоятельства жизни юродивого в Ростове указанные фрагменты службы передают более или менее достоверно. Тем более, что блаженный Иоанн представлен как активное действующее лицо в упомянутом выше житии Иринарха, составленном явно независимо от жития первого из них. Сведения об Иоанне Большом Колпаке содержатся и в приписке к тексту жития Иоанна Власатого 7. Уже одно то, что Иоанн Большой Колпак фигурирует в этих трех разных по происхождению произведениях, заставляет отнестись с достаточным доверием к сообщаемым в них о нем сведениям. Разумеется, житие святого не есть биография человека нового времени. Очевидно, и большинство указанных выше житийных памятников не свободно от топосов. Но последние не составляют их основу. Ведь в этих памятниках присутствуют и местные специфические ростовские реалии, которые, конечно, были порождены тогдашней действительностью, а не топосами. Для реконструкции духовной атмосферы тех лет названные жития правомерно использовать еще и потому, что их авторы, судя по всему, являлись современниками описанных ими персонажей. Важные свидетельства по указанной теме донесли до нас актовые материалы, летописи, записки немца-опричника Генриха Штадена и памятники культуры, которые рассматриваются здесь как исторические источники. Значительное влияние на формирование духовной атмосферы Ростова тех лет оказал царь Иван Грозный. В 1560-е гг. у него сложилось особое отношение к культу ростовского юродивого Исидора Твердислова. Царь назвал его в качестве одного из святых, помогших ему завоевать Полоцк в 1563 г. 8 В следующем, 1564 г., св. Исидор упомянут в «Повести о свершении большия церкви Никитского монастыря» в Переславле-Залесском, в которой представлен сам Иван IV 9. Наконец, по приказу царя в Ростове строится каменная церковь Вознесения над местом захоронения юродивого. В этой связи обратимся ко много раз публиковавшейся надписи о строительстве данного храма, имевшейся на каменной плите, которая до начала XX в. хранилась в церкви Вознесения: «Лета 7074-го державою и повелением благочестиваго царя государя великого князя Ивана Васильевича всея Руси, стр. 141 его царскою казною поставлена церковь сия Възнесенее Господне, в ней же Исидор чюдотворец, при архиепископе Никандре Ростовском, а делал церков великого князя мастер Андрей Малой»10. При переводе даты 7074 от сотворения мира на летоисчисление от Рождества Христова получается двойная дата – 1565/66 г. Другими словами, церковь была построена в промежутке времени между 1 сентября 1565 г. и 31 августа 1566 г. Именно в сентябредекабре 1565 г. Иван Грозный с «царицею своею и великою княгинею и з детми своими, со царевичемъ Иваномъ и со царевичемъ Феодоромъ» посетил Ростов в процессе большой богомольной поездки по святым местам 11. Возможно, именно тогда в присутствии царя и состоялась закладка или освящение Вознесенской церкви. Надо думать, выражение «церковь сия Възнесенее Господне, в ней же Исидор чюдотворец» свидетельствует, что в новом каменном храме изначально было не просто захоронение святого, но и посвященный ему придел, это подтвердили и данные натурного изучения памятника. Придел юродивого занимал южную часть алтарного объема здания12. Следовательно, по приказу царя возвели не просто храм с посвящением общезначимому празднику Вознесения, а и небольшую придельную церковь во имя св. Исидора. Это, очевидно, повысило статус культа последнего в глазах современников. Следует подчеркнуть, что Вознесенская церковь в XVI в. являлась единственной каменной приходской церковью Ростова. Все остальные храмы города тогда были деревянными. Уже одно это говорит о необычных обстоятельствах ее возникновения. Удивительно то, что Вознесенская церковь строилась в разгар опричнины в Ростове, который тогда не входил в опричную территорию 13. На данном примере особенно очевидной становится характерная черта мировоззрения Ивана Грозного. Получается, что он не связывал напрямую свою политику разделения страны на опричнину и земщину с почитанием святых. Выходит, почитание святых в его личной иерархии ценностей стояло выше этой политики. Еще раз к культу Исидора Иван Грозный обратился в 1571 г. Это было трагическое время. Свирепствовал голод, чума охватила не только Россию, но и соседние страны. К тому же, весной 1571 г. к Москве подошли войска крымского хана Девлет-Гирея. 16 мая Иван Грозный двинулся было к Серпухову, но многие опричники не вышли на службу, и испуганный вестями о быстром продвижестр. 142 нии хана царь стремительно направился сначала в Александрову Слободу, а потом в Ростов. В это время Девлет-Гирей подошел к Москве и поджег ее посады. Поднявшаяся буря разнесла огонь до Арбата и Кремля, выгорел Китай-город. После этого Девлет-Гирей отступил от Москвы, захватив огромное количество имущества и пленных 14. Сообщение об отступлении хана застало Ивана Грозного в Ростове, «и царь и великий князь воротился къ Москве»15. Именно в 1571 г. по царскому приказу были начаты работы по вышиванию покрова на гробницу св. Исидора, о чем свидетельствует подлинная надпись на этом произведении. Видимо, оба упомянутых события состоят между собой в прямой связи 16. Очевидно, царь объяснил отступление хана от Москвы небесным заступничеством блаженного Исидора. Лишь через 14 лет покров был, наконец, закончен и послан в Ростов уже от имени сына Ивана Грозного – царя Феодора Иоанновича и царицы Ирины 17. Особое отношение к Ростову обнаружил Иван Грозный, когда в 1575/76 г. включил его в свой удел в период «великого княжения» Симеона Бекбулатовича 18. Как видим, царь явно был неравнодушен к Ростову и покровительствовал ему. Своеобразным подтверждением этого служит следующее высказывание немцаопричника Генриха Штадена: «Ростов – незащищенный город, а в нем монастырь. Когда крымский царь жег Москву, великий князь скрылся [именно] в этот монастырь, так как монахи отыскали в своих писаниях, что ни один неверный враг, который не верует во Христа, не придет на это место»19. Под монастырем Штаден, очевидно, понимал либо один из ростовских монастырей, либо архиерейский двор с Успенским собором. Причем к многочисленным характеристикам других русских городов Штаден не примешивал, как в случае с Ростовом, ничего сакрального. Если даже не принимать на веру буквальный смысл данной характеристики города, то можно все-таки предполагать, что в представлении царя и его окружения Ростов обладал необычно высоким сакральным статусом, иначе говоря, он мыслился ими как священный город. После демонстративно выраженной царем в середине 1560-х гг. особой приверженности культу юродивого Исидора Ростов начинает жить в напряженной духовной атмосфере, созданной юродствующими во Христе. Одним из них был юродивый Иоанн Власатый. По версии самого раннего списка его жития, датируемого серединой XVII в., он стр. 143 появился в Ростове в 7079 (1570/71) г., а умер 3 сентября 1572 г.20 В списках жития XVIII в. отсутствует дата появления Иоанна Власатого в Ростове. Как дата его смерти указано 3 сентября 1580 г. 21 «Сей праведный Иоан откуду прииде в Ростов и киих родителей Бог весть»22 – повествует его житие. Однако поскольку до сей поры сохранилась Псалтирь на латинском языке, принадлежавшая Иоанну Власатому 23, то в литературе давно бытует мнение, что он являлся выходцем из Западной Европы 24. Святой был «благозрачен и благолепием украшен и кротостию и смиренномудрием преисполнен. Власы имея темнорус, браду немалу, на власенице же имея милоть по иночески, пристанище же не имея нигде, кроме церковных притворов, и пребывает идеже изволит. Моление же его к Богу день и нощь греческим речением и к некоей вдовице некия ради нужды прибегая да ко отцу своему духовному всесвятцкому ерею Петру» 25. В соответствии с распоряжением юродивого, через три дня после его смерти он был похоронен «тою вдовицею и отцем его духовным» за алтарем церкви священномученика Власия 26. Место для могилы за алтарем или, иначе говоря, к востоку от алтаря храма расценивалось в ту эпоху как одно из самых почетных и сакрально значимых 27. Очевидно, это проистекало из эсхатологических представлений того времени, согласно которым сторонами спасения считались восток и юг 28. В составе упомянутого старейшего списка жития Иоанна Власатого обнаружилось очень краткое житие его современника, совершенно забытого юродивого Артемея Третьяка. Оно настолько ярко передает духовную атмосферу тех лет, что нельзя не привести его здесь полностью. «Во дни же та и времена бе в Ростове Христа ради уродивый Третьяк, имя же бе ему Артемей, и тои бе во единой срачице зиму и лето и все бегал, и прибегал к Вознесению Господню и к Сидору чюдотворцу, и той многа чюдеса творил и объявлял. Некогда же ему бывшу два дни зело печалну, не яде ни пия, ни с кем глагола. В третий же день нача по всему граду бегая вопити: стреляй, вешай, скачи, пей, умывайся, ложися. В третий же день по пророчеству его с Москвы весть прииде: царь государь и великий князь Иван Васильевич всеа Руси боляр своих и ближних и диаков казнил многими различными муками два ста человеков. Пища же его: бежучи ухватит полуденежной колачик и, ухватив зубы своими и держа в зубах весь колач исщиплет и размечет, а что во роту – то была у него пища, и преставися и положен стр. 144 на монастыре у Вознесения Господня, против гроба Исидора чюдотворца, и на нем цка подписана»29. Удивительно, насколько выразительно описано автором жития, который, надо думать, был ростовцем, пророчество Артемея о казнях, учиненных в Москве царем Иваном Грозным. Возможно, здесь отразился один из самых кровавых, потрясших современников эпизодов эпохи опричнины, когда в Москве 25 июля 1570 г. публично среди многих других бояр и дьяков были казнены и два наиболее авторитетных представителя тогдашнего правительства – Никита Фуников и Иван Висковатый. Для рассматриваемой темы не столь важно, действительно ли вопли Артемея имели отношение к казням в Москве. Существенно же то, что автор жития и, очевидно, другие ростовцы с готовностью восприняли эти вопли именно как пророчество. Значит, в тогдашней духовной атмосфере города юродивый обрел необыкновенно высокий сакральный статус. Характерно, что Артемей, очевидно, стремился подчеркнуть свою духовную связь с самым известным и почитаемым ростовским юродивым – блаженным Исидором. Надо полагать, поэтому Артемей «прибегал» к церкви Вознесения, построенной, как мы помним, над могилой Исидора. И современники несомненно осознавали эту связь. Не случайно «против гроба» последнего он и был похоронен. Столь почетное место для его захоронения свидетельствует о существовании некоего почитания Артемея еще при жизни. К юго-востоку от алтаря Вознесенской церкви, то есть близ гроба св. Исидора, похоронили в 7100 (1591/92) г. еще одного ростовского юродивого, Стефана 30, о жизни которого не сохранилось никаких других свидетельств. Судя по дате смерти, он, вероятно, жил одновременно или почти одновременно с другими местными юродивыми последней трети XVI в. Весьма почетным и сакрально значимым, по тем временам, был и выбор места для его захоронения31. Видно, как и Артемей Третьяк, юродивый Стефан почитался ростовцами, по крайней мере, незадолго до своей смерти. Еще при жизни Иоанна Власатого 32, то есть в самом начале 1570-х годов, в центре Ростова, у стен кафедрального Успенского собора поселился юродивый Иоанн Большой Колпак. Он происходил из Вологодской земли. После ухода из дому Иоанн работал «в некоей стране» в солеварне, затем «в дом пришел еси Пречистыя Богородицы честнаго Ея успения (ростовский Успенский собор – А.М.) и к чюдотворцам в боголюбимый град Ростов и там положи стр. 145 на тело свое кресты с веригами тяжшкими, во власех на главе своей железо ношаше и наверху колпак великий с выя до колена досезающе, и в руце железа великии тяжшки ношаше, и у рук своих на перстех колца и перстни медяныя велики носил еси, и тем терпением тело свое сокрушил еси христови работая и злыя и темныя духи отгнал еси»33. Ему приписываются знамения и чудеса, а также он прорицал «многим и архиепископу Евфимию»34 (последний занимал ростовскую кафедру в 1583-1585 гг.) 35. Таким образом, св. Иоанн жил в Ростове примерно с начала 1570-х до середины 1580-х годов. Очевидно, незадолго до смерти он перебрался в Москву, где и умер в 1589 г. 36 Проникнутая юродством во Христе атмосфера, очевидно, повлияла на умонастроение монаха Ростовского Борисоглебского монастыря Иринарха. Он отказался от ношения обуви и стал ходить босым летом и зимой, одеваясь лишь в ветхие ризы. Кроме того, на свое тело он возложил тяжелые вериги 37. Иринарх еще продолжал жить в монастыре, но служение его стало явно напоминать подвиг юродивого. Это, конечно, противоречило, так сказать, «нормальному» монашескому образу жизни, принятому в Борисоглебском монастыре. Поэтому игумен стал Иринарха «смиряти и до дву часовъ у кельи его на молитве у оконца на мразе держаше; и он терпяше и благодаря истиннаго Бога, поминая слово Господне глаголюще: «Многими скорбьми подобаетъ внити во Царство Небесное». И оставляя его благовестить на многъ часъ, игуменъ его потом посади въ тюрьму на три дьни и не даде ясти и пити ему, что бы носил цветное платие и во обувении ходил»38. В конце концов Иринарху пришлось покинуть Борисоглебский монастырь и переселиться в Ростов. Характерно, что если в упомянутой обители, находившейся в 18 км от Ростова, он подвергался всяческим преследованиям, то в Ростове, в Авраамиевом монастыре, его приняли с почетом 39. Но жизнь здесь не устроила Иринарха, поскольку он видел, как монахи и «прочии служителие» растаскивают монастырское имущество 40. Тогда Иринарх перешел в другой ростовский монастырь, Лазаревский. К этому его, кроме указанной причины, подтолкнула и смерть матери. В этой обители он пребывал «в келие полчетверта года и в слезах и в молитвах, скорби и тесноту и глад терпя и много дьней не вкушая ничесо же» 41. Сюда-то «всегда» и приходил к нему упомянутый выше юродивый Иоанн Большой Колпак, «его утешая» 42. Позже, когда Иринарх вернулся стр. 146 в Борисоглебский монастырь, Иоанн Большой Колпак вновь его посетил и посоветовал ему: «Старец Илинарх! Зделай себе сто крестов медных по полугривенке»43. По всему сказанному видно, что св. Иоанн наставлял его следовать путем хоть не тождественным, но все-таки близким пути юродивого. И Иринарх до конца жизни твердо следовал этим путем 44. Итак, в Ростове последней трети XVI в. одновременно или почти одновременно жило сразу несколько юродивых и подвижников благочестия, близких им по духу. О происхождении Артемея Третьяка и Стефана нам ничего не известно. Остальные же прибыли в Ростов либо из ближайших окрестностей (Иринарх), либо издалека (Иоанн Большой Колпак и Иоанн Власатый). Этот город в последней трети XVI в. явно притягивал к себе юродствующих во Христе. Их жизнь протекала публично. Они обитали либо при приходских церквах, либо при кафедральном соборе. И хоронили юродивых в наиболее почетных местах, вблизи церковных алтарей. Юродивым покровительствовали некоторые священники и даже сам архиепископ – в противном случае они не допустили бы их пребывания при храмах. Надо полагать, юродивые воспринимались тогда почти как органическая часть городской повседневности. А ведь так в Ростове было не всегда. Первому ростовскому юродивому XV в. Исидору Твердислову, испытывавшему жестокие притеснения со стороны местных жителей, приходилось жить в необитаемой части города, на сухом месте среди болота. Там его и похоронили после смерти 45. Вероятно, в духовной атмосфере эпохи опричнины и последовавшего за ней времени тип религиозного и общественного поведения юродивых стал находить понимание и поддержку среди значительной части горожан. Данный феномен можно объяснить следующими причинами. Во-первых, демонстративной приверженностью культу юродивого Исидора Ивана Грозного. Этим царь как бы санкционировал право юродивых беспрепятственно жить в Ростове. Вовторых, покровительством царя Ростову. Вспомним трагическую судьбу Твери и Новгорода, подвергшихся страшным погромам по приказу царя в те же годы. В-третьих, бытовавшим тогда представлением о священном характере города. И, в-четвертых, особенно лояльным отношением ростовцев к юродивым. Соединение указанных причин на фоне всех тех ужасов, что творились в стране при царе Иване Грозном, известия о которых, как мы видели выше, достигали Ростр. 147 стова довольно быстро, привело к формированию в городе своеобразной духовной атмосферы. Наиболее яркой ее манифестацией стали юродствующие во Христе. Очевидно, они выражали важнейшие стороны умонастроений и религиозности людей того времени. Все вышесказанное позволяет назвать Ростов последней трети XVI в., конечно, со значительной долей условности, «городом юродивых». См.: Мельник А.Г. Житие Иоанна Власатого Милостивого Ростовского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 2004. Вып. 3. Ч. 4. С. 388–389. 2 Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 323. 3 Соколова Л.В. Александр // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1992. Вып. 3. Ч. 1. С. 61–63. 4 Кузнецов И. Святые блаженные Василий и Иоанн, Христа ради Московские чудотворцы // Записки Московского археологического института. М., 1910. Т. 8. С. 448. 5 Там же. С. 401–494. 6 Там же. С. 415. 7 Там же. С. 447, 480–481. 8 Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1841. Т. 1. С. 320. 9 Тихомиров М.Н. Новый материал об Иване Грозном // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 252. 10 Титов А.А. Ростов Великий в его церковно-археологических памятниках. М., 1911. С. 48; Иванов В. Ростов. Углич. М., 1975. С. 126, 138. 11 ПСРЛ. СПб., 1906. Т. 13. 2-я пол. С. 399, 400. 12 Мельник А.Г. Исследования памятников архитектуры Ростова Великого. Ростов, 1992. С. 25–26. 13 Ростов был взят в опричнину в 1569 г. См.: Анхимюк Ю.В. Записи летописного характера в рукописном сборнике Кирилло-Белозерского собрания – новый источник по истории опричнины // Архив русской истории. М., 1992. Вып. 2. С. 124. 14 Зимин А.А., Хорошкевич А.Л. Россия времени Ивана Грозного. М., 1982. С. 128. 15 ПСРЛ. СПб., 1904. Т. 13. 1-я пол. тома. С. 301. 16 Пуцко В. Памятники русского прикладного искусства XV–XVII веков в Ростове // Музеj применьене уметности. Зборник. Броj 24/25. Београд, 1980/1981. С. 61. 17 Там же. С. 61–62. 18 Каштанов С.М. Иван Грозный и Ростов // История и культура Ростовской земли. 1993. Ростов, 1994. С. 74–75. 19 Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002. С. 23. стр. 148 1 ГИМ ОР. Синод. собр. № 808. Л. 1447–1447 об. Там же. № 858. Л. 185; РГАДА. Ф. 357. Оп. 1. Д. 90 (218). Л. 96; Там же. Ф. 357. Оп. 1. Д. 216 (221). Л. 175. 22 ГИМ ОР. Синод. собр. № 808. Л. 1447. 23 Эта Псалтирь до сих пор хранится у раки Иоанна Власатого в ростовской Толгской церкви. 24 Амфилохий, епископ. О латинской пергаминной псалтири, принадлежавшей св. Иоанну Милостивому, Ростовскому Чудотворцу // Труды восьмого археологического съезда в Москве. 1890. М., 1895. Т. 2. С. 230. 25 ГИМ ОР. Синод. собр. № 808. Л. 1447–1447 об. 20 21 Там же. Л. 1447 об. Ср.: Мельник А.Г. Гробницы преподобных Зосимы и Савватия Соловецких в XV–XVI вв. // Соловецкое море. Историко-литературный альманах. Архангельск; М., 2005. Вып. 4. С. 49–50. 28 См.: Сизов С. Еще раз о трех неизвестных гробницах Архангельского собора // Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. М., 1973. Вып. 1. С. 92. 29 ГИМ ОР. Синод. собр. № 808. Л. 1448–1449. 30 Толстой М. Древние святыни Ростова Великого. 2-е изд. М., 1860. С. 77. 31 См. подробнее: Мельник А.Г. Гробница святого в пространстве русского храма XVI – начала XVII века // Восточнохристианские реликвии / Ред.-сост. А.М. Лидов. М., 2003. С. 537–538. 32 ГИМ ОР. Синод. собр. № 808. Л. 1448. 33 Кузнецов И. Святые блаженные Василий и Иоанн... С. 437. 34 ГИМ ОР. Синод. собр. № 808. Л. 1448. 35 Титов А.А. Ростовская иерархия. Материалы для истории русской церкви. М., 1890. С. 61–62. 36 Каган М.Д. Житие Иоанна Московского, по прозвищу Большой Колпак // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1992. Вып. 3. Ч. 1. С. 356. 37 Житие преподобного Иринарха // Русская историческая библиотека. СПб., 1909. Т. 13. Стб. 1356. 38 Там же. Стб. 1356–1357. 39 Там же. Стб. 1358. 40 Там же. Стб. 1358–1359. 41 Там же. Стб. 1360. 42 Там же. 43 Там же. Стб. 1365. 44 Там же. Стб. 1367–1406. 45 Месяца маиа 14. Житие и подъвизание, и отчасти чюдес блаженьнаго Исидора юродиваго Христа ради, нарицаемаго Тверъдислова, ростовскаго чюдотворьца. стих. / Публ. З.Н. Исидоровой. // Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность. СПб., 2001. Вып. 4. С. 103. стр. 149 26 27